Невыразительный декабрь не предвещает стужи,
Сырые сумерки скользят по пористому льду...
Такое гнусное питье — нельзя придумать хуже,
Такие мысли в голове — хоть топором по лбу!
Я заблудился в суете, я пью, я впал в юродства,
Шаманит мутная душа — отступник от поста!
И ощущение греха, обиды и сиротства
Не возвышают до строки, а это неспроста.
Ах, неужели это я? Полнеющий, брюзжащий,
С обильной лысиной и злой, язвительной тоской,
Невесть какие кренделя по жизни городящий
Кружу по дням, как акробат с перекидной доской!
Эх, неужели это я?! Тот схимник, тот острожник
Высокой истины, где дух и разум заодно,
Тот одержимый человек, тот истовый художник,
Которому дано прощать, и сострадать дано!
Да, это пьяная свинья и тот прекрасный малый —
Один и тот же человек в миру и на пиру.
Один между семьей и злом, добром или вокзалом,
Но к сожалению я опять никак не разберу!
Меж тем, декабрь развернул почти осенний ливень
Один во мне грызёт портвейн, другой о нём скорбит.
Всё это так, но я тебя не делаю счастливей,
И это мучает меня и душу тяготит.
