“Спасибо друг, что посетил
Последний мой приют.
Постой один среди могил,
Почувствуй бег минут.
Ты помнишь, как я петь любил,
Так распирало грудь,
Теперь ни голоса, ни сил,
Чтоб губы разомкнуть.
И воскресают, словно сон,
Былые времена,
И в хриплый мой магнитофон
Влюбляется страна.
Я пел, и грезил, и творил —
Я многое успел,
Какую женщину любил!
Каких друзей имел!
Прощай, Таганка и кино!
Прощай, зеленый мир!
В могиле страшно и темно,
Вода течет из дыр.
Спасибо, друг, что посетил
Приют печальный мой,
Мы здесь все узники могил,
А ты — один живой.
За все, чем дышишь и живешь,
Зубами, брат, держись,
Когда умрешь, тогда поймешь,
Какая штука — жизнь…
Прощай! Себя я пережил
В кассете «Маяка».
И песни, что для вас сложил,
Переживут века!”
(Ю. Федоров)
Володя… Именно, Володя – ни Владимир Семенович, ни Владимир – наш Володя Высоцкий…
25 января ему бы исполнилось 85 лет. А 25 июля 1980 ему было всего 42. Дорога, длинною в 43 года… Наша дорога, без него, с ним.
В день рождения обычно принято дарить подарки, говорить красивые высокопарные слова, накрывать стол для друзей….
Нет подарков, нет даже высокопарных слов (какие-то все архаичные, псевдопатриотические, ни о том, ни о нем), да и друзей уже тоже почти не осталось. А те что остались…
Оборвалась струна времени, серебряная струна между Богом и Миром, между Богом и нами, которую держал внатяг наш Володя. Знал ли он, что так будет? Знал, чувствовал, понимал – поэтому и жил как Атлант, на нерве:
“И не церковь, и не кабак –
Ничего не свято.
Нет, ребята – все не так,
Все не так как надо!”
А как надо, Володя? И я вижу перед собой его улыбку и детский, по-мальчишечьи детский ответ:
“Много неясного в странной стране —
Можно запутаться и заблудиться…
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться:
Вдруг будет пропасть — и нужен прыжок?
Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело?
А? Э-э! Так-то, дружок,
В этом-то все и дело.
Добро и Зло в Стране Чудес, как и везде, встречаются,
Но только здесь они живут на разных берегах,
Здесь по дорогам разные истории скитаются,
И бегают фантазии на тоненьких ногах.”
Вот так все просто – жизнь должна быть сказкой, а не пропастью, да, с добром и злом (куда от него деться!), но “по разным берегам”. По разным, а не в одном “гражданстве”.
Каким же он был, наш Володя? Столько уже написано книг “про это” – “высоцковедами” написаны десятитомные слова, защищены диссертации, казалось бы, даже выстроен Храм Высоцкого… Без Дороги к Храму. Уже совсем не осталось белых пятен не только в его биографии, но ни одной не исследованной нитки в его постели…. Все, что он не любил:
“Я не люблю фатального исхода.
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю открытого цинизма,
В восторженность не верю, и еще,
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или, когда все время против шерсти,
Или, когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза!
Досадно мне, что слово «честь» забыто,
И что в чести наветы за глаза.
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне и неспроста —
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены,
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.”
Высоцкий – это Космос! Он не укладывается ни в какие другие рамки, кроме Божьих – ни в рамки Союза Писателей, ни в рамки Союза Театральных Деятелей, ни в рамки Союза Кинематографистов… Мы ходили на его спектакли и концерты как в Церковь на Проповедь. Хотя, почему “как” – там где был Володя, где даже просто звучали его песни из стареньких магнитофонов, была Церковь. Помните:”Храм Мой – Храм Молитвы назовется!”. И мы ходили в этот Храм – молиться, учиться, плакать и смеяться, радоваться и сопереживать – мы учились быть Людьми. И так было все ясно и понятно, что, казалось бы, все отмолили, всему научились и стали… А стали ли? Даже Апостолы отказались, когда “пропел петух”, а петухов было много после него…. Даже Таганку, самый главный Храм Высоцкого, превратили в кабак.
На концерты, посвященные дню рождения или памяти Володи, собирают с миру по нитке “полные залы”, в которых нет Космоса Высоцкого. Все хотят слышать ни Володю, а о “Владимире Семеновиче Высоцком”, слушают не Космос, а о космосе.
Ну что можно сказать о космосе:
“Каждому хочется малость погреться –
Будь ты хоть гомо, хоть тля,-
В космосе шастали как-то пришельцы –
Вдруг впереди Земля,
Наша родная Земля!
………………………………………..
Обидно за предков”
А если послушать Космос:
“Здесь лапы у елей дрожат на весу,
Здесь птицы щебечут тревожно.
Живешь в заколдованном диком лесу,
Откуда уйти невозможно.
Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,
Пусть дождем опадают сирени –
Все равно я отсюда тебя заберу
Во дворец, где играют свирели.
Твой мир колдунами на тысячи лет
Укрыт от меня и от света.
И думаешь ты, что прекраснее нет,
Чем лес заколдованный этот.
Пусть на листьях не будет росы поутру,
Пусть луна с небом пасмурным в ссоре, –
Все равно я отсюда тебя заберу
В светлый терем с балконом на море.
В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно?
Когда я тебя на руках унесу
Туда, где найти невозможно?
Украду, если кража тебе по душе, –
Зря ли я столько сил разбазарил?
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
Если терем с дворцом кто-то занял!”
Давайте послушаем Володю, давайте послушаем Комсмос, бросим все к чертовой матери и послушаем, тихо, как в Храме, где “душа с душою говорит”. Давайте впустим в сердце свое Высоцкого, оно того стоит.
И поздравим сами себя и его в своем сердце – с Днем Рождения, Володя!
